Книга Звезды не для нас [сборник] - Секретный Блиц

и пружинных завитков. Улица спиралью вела рыболова к сокровенному центру, постепенно сужаясь. В стенах чернели проходы, откуда тянуло тлением, и как будто доносился приглушенный шепот множества призрачных губ, словно церковные прихожане еле слышно шуршали свои молитвы. Игнат поспешно проходил мимо пугающих шепчущих провалов, боясь даже представить образы здешних обитателей, утешая себя разумным доводом, что это просто вздыхает попавший в ловушку ветер.

Поднявшийся утром резкий ветер стих, растворив туман, и слепящий полдень резал глаза. Рыбак уже несколько часов кружил, озираясь, в казавшейся нескончаемой спирали города, так и не достигнув его сердцевины. Это неживое место, с тошнотворно преувеличенными пропорциями, неуютными сколами башен-домов и этим проклятым стелящимся вслед шепотом, не вызывала у Игната даже тени доверия. Поэтому дойдя до очередного темного провала в стене, увидав хищно оскаленную морду дьявольской рыбины, похожей на отвратительную крылатую щуку, рыболов решительно повернулся и зашагал назад, к оставленной на берегу лодке.

Густо-фиолетовые тени острых льдин на нетронутом снегу удлинялись час за часом, пока небо не стало чернильным, а затем в вышине выступили капли звезд, сгущающиеся в рукаве Млечного пути в мерцающую полосу, чтобы маленький человек, глядящий на них, остро ощутил свою беспомощную ничтожность в грандиозном плане космоса. В небе змеились ленты полярного сияния. Цвета льда у морской кромки, ядовито-зеленый обруч превращался в удивительно правильную спираль, повторяя нечеловечью архитектуру здешнего города, который казался теперь Игнату не обетованным божьим градом, а умело расставленной рыбьей сетью, приманивающей и пожирающей души неосторожных странников.

Сияние ритмично вспыхивало, как будто световое сердце мерно билось в небесном пространстве, рождая тяжелые малахитовые волны. Игнат выкарабкался из лодки, где он пытался уснуть, стал на ноги и бессмысленно таращился на увенчавшее крыши города свечение, вслушиваясь в гудящий рой голосов, который шел оттуда. Видать, страшные тени, населившие эти древние стены, выползли наружу, и зовут бедного рыбака присоединиться к их тысячегласному хору.

Игнат вошел в первую арку спиралевидного города, и в потустороннем свете северных огней увидел пустоглазые лица обитателей, похожие на глупые рыбьи маски, но все же черты их были человеческими. Они шевелили белыми губами, и выходила из их горла странная песня, мелодию которой Игнат тут же невольно подхватил. Вместе с толпой теней он медленно плыл к центру спирали, неузнанный и безоговорочно принятый за своего. Странным образом Игнат не испытывал должного ужаса, будто бы именно здесь, в этой поющей процессии теней ему и следует быть, и тайна этого места вот-вот откроется ему.

Игнат заметил, что знаки на стенах становятся все более похожими на нынешний алфавит, и он понял, что тысячи поколений странников, угодивших в эту древнюю западню, вычерчивали среди узора из многочисленных чешуйчатых тел свои имена, слова напрасных молитв, символы ненужной теперь веры. "Ultima Thule" – вырезано колючими, строгими буквами [1]. Увидел Игнат и последние слова своего соотечественника, который в страшной догадке о природе этого места высек слова из Евангелия, сказанные Христом ученикам-рыболовам Петру и Андрею: "Идите за Мною, и сделаетесь ловцами человеков".

Улица стала совсем узкой, и рыбак видел, что медленно подходит к широкой площади в сердце города-ловушки. Пройдя меж замерших по краю теней, которые, как уже понял Игнат, когда-то были живыми людьми, а теперь, лишенные имен и памяти, стали жертвами этого места, рыбак увидел хитрый лабиринт, сложенный из острых камней. В самом центре зияла бездонная воронка, словно алчущая пасть голодающего древнего бога.

Пение оборвалось. Белые лица обратились в сторону Игната. Кольцо призраков плотно сомкнулось, не вырваться, да и некуда Игнату возвращаться. Только и остается, что послушно ступить в сложные концентрические кольца лабиринта и бесконечно долго падать в равнодушную, всепожирающую тьму.

[1] лат. "Дальний Туле" – имеется ввиду мифический остров Туле, северный предел ойкумены на некоторых старинных картах. Остров Туле немецкие ученые-оккультисты называли прародиной германской нации и связывали его северное расположение с так называемой космогонической "доктриной вечного льда".

II. СКАЗКА НЕ КОНЧАЕТСЯ

Венлих Танке

Борис Богданов

г. Тверь

На самом деле, Лизхен из Ювелирного переулка не была первой убитой девицей. Первой оказалась безымянная замарашка. Её нашли в сточном канале, который протекает через Золотушные Трущобы. Нашли, да не обратили внимания. Мало ли кто и по каким причинам попадает в канал, тем более в Трущобах! Ну и пускай девица словно бы выпита насухо? Разные обычаи у обитателей Золотушных Трущоб, разные там дела творятся. Стража в Трущобы не заходит, а если и появляется, то старается особенно по сторонам не глазеть. Себе дороже.

Не то Лизхен. Об единственной дочке богатого купца, своенравной и избалованной, всерьёз раздумывали многие неженатые кавалеры. Не дворянка? Ну и пусть! За нею – богатство папаши, а безродность жены можно и перетерпеть, если в кармане бренчат монеты.

Вечером девица выбралась из дома: поболтать с подружкой. С заходом солнца не вернулась. Отец искать её не стал. В первый раз, что ли? Придёт. Под утро или через день. Ювелирный переулок не то место, где пропадают девицы.

Хватились её только на третий день. Бросились искать… и быстро нашли. В сквере рядом с родительским домом. Сухую, похожую на мумию, какие показывают иногда заезжие циркачи.

– У магистрата табор их стоит, – задумчиво проговорил, покусывая губы, капитан городской стражи Кульмистро. – Проведать надо.

– Они это! – взвыл купец, отец несчастной Лизхен.

Циркачей взяли.

– Они это, господин бургомистр, – докладывал следующим утром в магистрате Кульмистро. – Во всём признались.

– Под пыткой? – спросил бургомистр.

– Не без этого, – пожал плечами Кульмистро. – Злодейство-то какое!

– Зачем, сказали?

– Взамен мумии, – объяснил Кульмистро. – Старую, сказывают, крысы объели. Вот и решили новой обзавестись.

– Что же они её на улице бросили? – наливаясь кровью, поинтересовался бургомистр. – Почему из города не драпанули? После такого-то деяния? – вскочил из-за стола, отбрасывая кресло, закричал: – Отвечай!

– Так это… – отдуваясь, пролепетал Кульмистро. – Кроме них, кто мог бы?

– Господин бургомистр…

В комнату заглянул магистратский секретарь.

– Что ещё? – буркнул, слегка остывая, бургомистр.

– Там это, – ответствовал, заранее вжимаясь в стену, секретарь, – ещё одна… тело.

– Тело!…

Бургомистр рухнул в кресло, дрожащими руками набулькал полный бокал кислого красного вина. Дурное это дело – с утра красное пить, да как не пить, если такое творится?

– Где?… – выдохнул бургомистр, осушив бокал.

– В Свиной Слободке, господин бургомистр, – сказал секретарь. – Мясницкого цеха старосты младшая дочка…